L'Orchestre De La Suisse Romande, Пётр Ильич Чайковский — The Nutcracker, Op. 71, Act I, Tableau I: IV. Dance Scene. Arrival of Drosselmeyer на Яндекс.Музыке

практическим путём установлено: ничто не обладает таким же сильным лечебным воздействием как Чайковский 24/7

---

Tito Puente — Oye Cómo Va на Яндекс.Музыке

---

вот я даже заказ на рид.ру ПРОСТО сделать не могу. то жду, что на озоне всё же появится та же книга, но с белой обложкой, то думаю добавить книгу к заказу, чтобы была бесплатная доставка, но никак не могу придумать что-то конкретное, а что хочу того нет, а вдруг закажу, а на следующий день скидка, а если книга говно полное разочарование? и вот так уже третий месяц.

---

в какой-то мере это логично, что человек, способный за месяц угробить кактус, не сможет справиться с задачей вырастить живую открытку (( тем более в условиях полярной ночи ((

---

Ирония: в нашем университете с преимущественно гомофобской риторикой чуть ли не традиция (по крайней мере в рамках нашей кафедры) праздновать выпускные в заведении, которое известно как весьма пафосный, элитный и закрытый и чуть ли не единственный гей-клуб Мурманска вот и мы идём туда же.
решила пойти и не столько из-за "любимых" одногруппников, сколько из-за преподавателей, с которыми, если не продолжу дальше обучение, уже не будет возможности пообщаться ну на знаменитый "Золотой лев" посмотреть хочется

---

YOU'RE EVEL PEOPLE!!1

---

милейшие создания, эти северокорейские детки

---

Клара Румянова — Улыбка на Яндекс.Музыке

---

надо было прислушаться к совету, который давали ещё при выпуске из детсада: "Содержи всегда в порядке книжки, ручки и тетрадки!" вот с первыми двумя пунктами проблем нет: ничто не удостаивается такой же заботы и аккуратного отношения как книги. ручки у меня всего две - рабочая и красная. а вот с тетрадками полный в преддверии ГОСов надо поднимать конспекты с первых курсов. еле отыскала тетрадь по Древнему миру (а это блин любимая дисциплина), а Др.Рима вообще в упор не вижу! всё перерыла - ни следа! причём, я ОЧЕНЬ хорошо визуально помню, как выглядит конспект лекций про Адриана, а всё остальное по Риму - ваще никаких ассоциаций и помню, что брала тетрадь, переписывала сюда что-то в период Спартака. куда делась

---

сегодня долгожданный последний день практики, а я проспала на свой урок а всё потому, что мне внезапно приспичило посмотреть эпопею Звёздные войны, ни одну из частей которой я не видела от начала до конца в сознательном возрасте.

---

в области установилась такая ненормальная тёплая погода, что даже яндекс уточняет:'вы всё ещё находитесь в Мурманске?'

---

на рутрекере описание фильма Rückenwind (Попутный ветер/Light Gradient), 2009, Германия:
Широка страна у них Германия, много в ней лесов, полей, озер... И в тех густых лесах совсем не страшно заблудиться. Если, конечно, уметь отдаваться... Отдаваться во власть своей и окружающей природе, отдаваться попутному ветру, отдаваться безжалостно и беспощадно. Отдаваться так, как могут только молодые ребята, незамутненные дурацкими сомнениями, а стоит ли у них на того, кого надо, и не осудят ли этот личный мальчишеский стояк государственные мэры и районные префекты, басманные суды и прочие хоругвеносцы из правящей партии. Отдаваться так, что стоны от взаимных проникновений безжалостно рвут экологическую девственность таежных германских пространств, в которых как-то хватает места и лесному зверью, и сельским аборигенам, и городским парням с "нетрадиционной" ориентацией, и никто друг другу при этом не мешает...
/enr321/
давно я не встречала таких цепляющих метафор... надеюсь, фильм понравится не меньше, чем его описание

---

Я люблю мое Заполярье

Listen or download Люблю мое Заполярье for free on Pleer

Мое Заполярье
Музыка: В. Попов
Слова: В. Смирнов

В небе сполохи запылали,
Улеглись хороводы вьюг...
Я люблю мое Заполярье,
Почему ж ты зовешь на юг?

Разве сопки здесь не красивей?
Разве реки здесь не быстрей?
Говорят, что здесь край России,
Только ты никому не верь!

Будь смелее, как все поморы,
И на Север к нам приезжай.
Ты уйдешь на промысел в море,
Ну, а я выйду тебя провожать.

Долго буду я на причале
Вслед смотреть твоему кораблю...
Я люблю мое Заполярье,
Но тебя я тоже люблю!

1966 г.

---

мама удивила
были ща в театре на Белом облаке Чингисхана. Вот он, значит, объявляет свой закон (родит баба через 9 месяцев от сего дня - всех казнить), мама: "Вот и будут мужик с мужиком", я: "О.о ну, закон-законом, а трахаца мужику всё равно хочется, всегда так на войнах и было, там уж не до ориентаций". мама (коронная фраза): "ага... а вдруг любовь у кого?" тут уж я глобально зависла не ожидала

---

a-ha — Crying In The Rain на Яндекс.Музыке

---

История для всех: между наукой и фэнтези.

Историк и публицист Никита Соколов и главный редактор журнала «Скепсис» Сергей Соловьёв — о том, как историки могут поспособствовать популяризации науки, чем тут поможет Интернет и можно ли с первых страниц отличить серьёзное исследование от фальсификации.

---

ну вот что я читаю скандинавская литература такая скандинавская литература

отрывок из "Полубрата" Ларса Кристенсена

И я тихо побрёл домой, дорогой сочиняя, как самолёт разбился где-то в дебрях Африки и никто, кроме меня, не выжил. В этой истории был один скользкий моментик. Как я очутился в самолёте, летящем над Африкой? Надо было найти достойный ответ, потому что иначе история не считается. Наконец придумалось. Я победил в школьном конкурсе сочинений и летел на Мадагаскар, куда съезжались ребята со всего мира писать новые сочинения. Значит, по дороге самолёт разбивается, я волшебным образом спасаюсь, меня подбирает местное первобытное племя, никогда прежде не видевшее белого человека, и я провожу с ними три года. Дома, в Норвегии, когда надежд уже не остаётся, меня заочно отпевают в церкви на Майорстюен, и народу набивается столько, что череда желающих отдать мне последнюю дань растягивается до винной «монопольки». Пастор раздавлен горем и раскаянием и говорит с кафедры, что отныне все, наречённые именем Барнум, будут нести его с гордостью, а таких среди новорождённых мальчиков ещё долгие годы остаётся каждый второй. Фред произносит поминальную речь, он собственноручно написал её без единой ошибки, потому что безутешная тоска по мне излечила его от дислексии, он видит слова ясно и правильно, а меня он сохранит в своём сердце как преданного и одинокого сводного брата, хотя я был для него просто братом, самым лучшим, а рядом с мамой, отцом и Болеттой сидит Тале и горько рыдает, от меня ведь не осталось даже гроба, на который можно было бы положить цветы и упасть перед ним на колени, но пусть теперь сами выкручиваются, пусть управляются как хотят, я-то лежу в хижине в сердце Африки, и надо мной склонился знахарь ста примерно лет с продетой в нос стрелой. Он трясёт головой и бормочет что-то на ему одному понятном языке. И так я лежу из недели в неделю и из месяца в месяц, пью дождевую воду и питаюсь вываренными обезьяньими почками, пока однажды знахарь не потчует меня супом, который он приготовил из растений, растущих под землёй, отыскать их почти невозможно. И этот суп, густой, синий и пахнущий кошачьей мочой, совершает чудо, раны немедленно затягиваются, ко мне возвращается память, мало того, я начинаю расти, я лежу и чувствую, что удлиняюсь, ступни отдаляются, я едва могу их разглядеть, а когда я поднимаюсь на ноги, то оказываюсь выше всех, но продолжаю сомневаться, ведь вокруг пигмеи, и вдруг всё это оптическая иллюзия. Наконец, меня находит миссионер, прибывший с чемоданом библий (их он раздаёт первобытному племени) и зелёной войлочной доской (на ней он лоскутными куклами разыгрывает истории из жизни Иисуса). Я спрашиваю, какого он роста. Господь даровал мне сто семьдесят четыре сантиметра, отвечает он. Тогда я понимаю, что воистину подрос, потому что этот несчастный миссионер дышит мне в подмышку. Значит, во мне все метр восемьдесят. Он укладывает свой лоскутный вертеп, и я ухожу вместе с ним через джунгли, а в день, когда я приземляюсь в Форнебю, три месяца спустя, меня встречают тысячные толпы, они усеяли всё лётное поле, у них флаги и плакаты «Добро пожаловать к нам, Барнум!». В первом ряду стоит Тале с родинкой, но я прохожу мимо, а толпа хором ахает при виде моих ста восьмидесяти, они едва узнают меня, хотя в душе я остался прежним, добрым стариной Барнумом, у меня ведь золотое сердце. Фотографы сцепляются за право щёлкнуть меня, я иду мимо Тале, она пытается удержать меня, но я вырываюсь и бегу к Фреду, он кидается мне на шею (со дня поминальной речи он оставался безутешен и не мог прочесть ни буквы) и рыдает у меня на плече.
Мне пришлось остановиться у фонтана на Гюльденлёвесгатен. Ноги едва держали меня. Воду отключили, в луже на дне прели листья и каштаны. Зато я, уткнувшись в своё же плечо, рыдал, как каскад фонтанов. Заливался в три ручья. История про Африку нашла выход в слезах, они тяжело капали на мокрый асфальт и распугивали червяков, заскользивших кто куда. Дальше я не придумал, история остановилась на том, что Фред кинулся мне на шею. Продолжение у неё скучное и медленное, мне с ним возиться неохота. А лучшая часть этой истории — заочное отпевание меня, когда я лежу в африканской хижине, а остальное человечество собирается на Майорстюен, на похороны в отсутствие покойника. Я опять разрыдался. Тут кто-то склонился надо мной, чуть не коснувшись моего лица.
— Ну что ж ты так расстроился, — произнёс голос. И кто-то стёр мне слёзы платком с запахом рыбных фрикаделек и сиропа от кашля. — Что же могло так расстроить такого славного хорошего мальчика, а? — Я открыл глаза и прямо перед собой увидел старческий рот. Помада смазалась на передние зубы, похожие теперь на розоватые раковины, а язык выгнулся, точно улитка. Я отшатнулся. Она убрала платок в сумку и придвинулась.
— Ты не ударился? — Я помотал головой. Она была так близко, что её улитка вот-вот могла меня лизнуть, а отступать дальше некуда, тогда я свалюсь в фонтан.
— У меня брат умер, — сказал я. Она остановилась, и глаза у неё словно вспучились.
— У тебя умер брат?
— Да, — зарыдал я и вытер щёку рукой. Она положила ладонь мне на голову и заговорила медовейшим голосом, двигая языком:
— Давно он умер?
— Вчера.
— У тебя вчера умер брат?
— Да, вчера. Послезавтра похороны. — И меня потрясло, сильнее даже, чем африканская история, то, как я умертвил Фреда, не просто подумал так, а произнёс вслух, и внимавшая мне старушка приняла эту смерть за чистую монету. Получалось так, что эта трагедия действительно стряслась, я поверил в это сам и ловил каждое своё слово, слетавшее с моих же губ.
— Он утонул, — сказал я. — В реке в Гаустаде. Я пытался спасти его, но… — И меня затрясло от рыданий. Я не мог больше говорить. Старушка тоже зачиналась слезами и опять вытерла мне лицо.
— Ты замечательный, храбрый мальчик, — всхлипывала она. А потом дала мне пять крон, украдкой потрогала мои кудри, спрятала платок и пошаркала прочь по жёлтой листве. И тут случилось странное. Когда я открыл рот поблагодарить, сказать «спасибо», с языка сорвались совсем иные слова.
— Улитка пизданутая! — заорал я.

---

да чтобы я добровольно и сознательно пошла работать в школу?! ДА НИ ЗА ЧТО! ДА НИКОГДА!!
всем ученикам посвящается:

---

с вечера в голове вертится слово "чомпи", в упор не могла вспомнить чё это, почему оно заело, к какой сфере это вообще относится, а посмотреть было лень, думала, забудется или, наоборот, вспомню. щас уже не стерпела, посмотрела: чомпи — чесальщики шерсти и др. наемные рабочие сукнодельческих мануфактур во Флоренции и в др. ит. городах.
вот и спрашивается, чё они вспомнились

а как препод по Средним векам нас драла именно с этими чомпи

---

обоже парочка штук детей решили тест ИДЕАЛЬНО, без единой ошибочки. мои труды не напрасны