ахахаха насколько наивной дурой надо быть, чтобы думать, что после выставления итоговых отметок будет легче? Наш любимый минбеспросвет не даст расслабиться. Мы же мало работаем.
меня задолбало ощущение, что я круглосуточный магазин. и общественный туалет, судя по отношению родителей.
Моё определение сентиментальности (и близости нервного срыва) - внезапное наворачивание слёз на глаза при написании по теме "Падение Римской империи" пункта плана "Завершение эпохи Древнего мира". и не понять: то ли слёзы оттого, что завершилась моя любимая эпоха, то ли оттого, что это ознаменует предстоящее мучение детей и себя Средними веками (которые я в целом люблю, но не как раздел школьной истории).
Я никогда не пойму до конца и не приму, почему родители позволяют себе разговаривать (устно или письменно) с учителем, как с человеком низшего сорта. Стараешься, чтобы ребёнок усвоил навыки не только предметные, но и общие компетенции, жизненные навыки саморегуляции, ответственного отношения к делу, уважения к своему труду, опрятности в записях. Стараешься сделать урок интересным, увлечь ребенка любимой наукой. А в ответ родитель поливает помоями из-за тройки в четверти. Почему нельзя вежливо спросить, как исправить отметку, что можно сделать, исправить. Хотя ответ уже есть. Сейчас, когда все задания фиксируются учителем в чате, это вообще не представляет никакой проблемы. Нет, они будут возмущаться, ведь именно их ребёнок из 30 других не увидел, не услышал, не обратил внимание, значит, вообще никаких заданий и инструкций не было! Почему они позволяют себе так общаться с человеком, с которым их связывают деловые отношения? Хамство, грубость, требования, оскорбления в адрес людей, выполняющих свою работу, недопустимы, о какой бы профессии ни шла речь. А здесь опасность ещё и в том, что их поведение, их отношение впитывают дети и начинают проецировать в своём поведении, ужасном в своей детской жестокости.
вот этот смайлик очень хорошо отражает работу учителя на ДО: телодвижений и траты сил много, а результат плачевный. эта пытка продлится ещё две недели. Что будем делать до 31 мая, я представляю плохо. Как говорит директор: "Да хоть мультики с детьми смотрите". а пока смотрим не мультик, а красивого эротишного Рудольфа.
за время дистанционного образования самое сложное оказалось заставить себя не работать на выходных, в праздник, не отвечать на вопросы учеников/родителей тут же, как увидела сообщение (а они могут быть в 5 утра, во время уроков, в час ночи). Не менее сложно сдерживать негодование от откровенно хамского тона сообщений в стиле "я отправил, немедленно проверяйте. чо вы до сих пор не проверили. это же Я отправил. я же отправил, я же сделал". но я молодец, 1 мая не проверила ни одной работы, ни одному ученику не ответила. Было сложно, но я нашла способ отвлечься, начала приборку в комнате. Кошка впервые увидела пол...
при перечитывании спасенных постов наткнулась на этот сон и будто вновь его увидела! всего я записала "по горячим следам" 9 снов. но сколько ещё было таких, что рассеивались и оставляли лишь сладкое послевкусие...
началось всё с обсуждения фотографии в дайри, будто давно была известна фотография Рудольфа, но очевидно обрезанная. и вот обнаружилась сама фотка. там Эрик и Рудольф в костюмах с одной стороны и мамаБрун с другой стоят около кровати, на которой лежит пожилая женщина, я не поняла, то ли это тётушка Эрика, то ли его бабушка (это же сон, всякое может быть), но она явно на последнем издыхании. Эрик и мамаБрун смотрят в объектив, а Рудольф стоит спиной, и камера запечатлела его отражение в зеркале (именно эта отзеркаленная голова и была обрезана). затем история перемещается в снимок. после того, как их сфотографировали, мамаБрун села на кровать и начала говорить с умирающей, а Эрик и Рудольф поднялись на второй этаж. по видимому, это была сновидческая вариация на вселение Рудольфа. Эрик открывает перед Рудольфом двери в комнату, приготовленную для него. Там по стенам, по всему периметру, были развешаны разные картины современных скандинавских художников, от копий Мунка до каких-то местных талантов. Эрик остался в дверях, а Рудольф вошёл и начал всё рассматривать, стоял у каждой картины и высматривал детали. я запомнила, что картины были все очень яркие, преобладали красный, желтый и зелёный цвета. затем Рудольф спрашивает "Это моя комната?", Эрик говорит, что его. "А где моя кровать?" тут показывают общий план комнаты: это пустая комната, ничего кроме картин и шторки. Эрик кивает, мол, пошли, и провёл в комнату напротив. там тоже картины, ковёр, шифоньер, и средних размеров кровать. Р: "Это твоя комната?" Э: "Моя" Р: "А это моя кровать?" Э:"Твоя." больше слов не понадобилось затем следующая картинка, мне её показали глазами мамыБрун, зачем-то посреди ночи зашедшей в комнату любимого сына (шпионила, наверно): темнота, колышется занавеска, с кровати доносится синхронное посапывание, рядом с кроватью табуретка, и вот на ней самое интересное (умела бы рисовать, зарисовала бы, настолько кинковая картинка ): на табуретке пустая бутылка, ещё одна валяется под, рядом с бутылкой в лужице два широких стакана (как для виски), у одного сколота стенка, и стёклышки сложены в стакан, во втором на дне немножко жидкости и три сигареты, вокруг стаканов в лужице насквозь промокшая почти полная пачка сигарет. мама, в общем, осталась недовольна
ну вот и до нас докатилась массовый психоз с завтрашнего дня "каникулы" до конца марта. должно было быть 10 учебных недель, и до 25 марта все могли спокойно порешать контрольные, исправить двойки, донести домашки. что теперь делать? пиздеееец
странное ощущение, что тебя могут уволить за одно только прочтение аннотации к фильму. не говоря уже о желании его посмотреть
26-летний учитель Кевин является геем. С учениками и коллегами мягкий и тактичный, в свободное от работы время он активист гей-движения. По воле случая Кевин влюбляется в незнакомого мужчину, но узнаёт, что тот не только женат, но и болен СПИДом. Непонимание этих чувств матерью, страх перед вирусом, угрозы жены, и по университету начинают распространяться сплетни. Сколько людей, столько и мнений, толпа озирается в ожидании, чтобы напасть. Когда с самого начала весь мир против, то любить человека оказывается очень трудно.
эти фотки из греческого журнала "Иконы" (1966) тоже раньше выкладывала, но без статьи. ну, сама статья ничего такого - Рудольф и Марго, все в восторге, король и королева, Каллас, Бобби Кеннеди и бла-бла-бла. мне больше понравилась история из Монте-Карло, рассказанная в статье отдельной колонкой в красной рамочке
Рудольф хотел провести на спектакль трёх молодых моряков, которых повстречал в порту. Когда Рудольф привёл новых знакомых в театр, их не хотели пропускать. Нуреев представился, а карабинер просто сказал, что это имя ему ни о чем не говорит! Тогда Рудольф возмутился и заявил, что если их не пропустят, то он вообще танцевать в этот день не будет! Всё, конечно, разрешилось благополучно, Рудольф выступил, а молодые моряки попали на спектакль, не заплатив ни драхмы (при цене билета 1200 драхм).
у кого-нибудь возникает вопрос, зачем он познакомился с тремя молодыми моряками? ради культурного просвещения рабочего класса, конечно!
Для группы в ФБ (Нуреев и друзья) перевела любимое интервью из After Dark 1975 года. чёрт, я по-настоящему горжусь проделанной работой! Рудольфа переводит не очень просто, потому что хочется на русском передать особенности подбора слов, грамматики, слова-паразиты, вводные слова, которые через предложение. и самое сложное - его любимые афоризмы и метафоры, которые он чуть ли не на ходу выдумывает. а и всё равно - безумно захватывает и чтение, и перевод!
оригинал ещё не восстанавливала, вот и повод! и перевод тоже) но я, честно говоря, немножко схалтурила, потому что не переводила всю статью, а сосредоточилась на ответах Рудольфа, а на комментарии и размышлизмы Грюна по большей части забила
Рудольф наносит грим для роли Димсдейла. Грюн: Кого вы видите в зеркале? Нуреев: Не себя. Я не смотрю на своё лицо. Моё лицо - всего лишь маска, инструмент, который даёт представление. Кроме того, вы уклоняетесь от моего вопроса. Что вы расскажете о моём танце в этом интервью? читать дальше(накануне встречи Рудольф заявил журналисту: "Я хочу, чтобы в этом интервью вы рассказали о моем танце всё то, что раньше скрывали от читателей. Всё, о чем раньше молчали". В то время в прессе активно сравнивали Нуреева и Барышникова, утверждая, что Нуреев уступает в техническом плане, а его позиция ведущего танцовщика пошатнулась. В интервью The New York Times 1974 года он сказал: "Я не пытаюсь танцевать лучше других. Я никогда не пытался соревноваться. Я только хочу танцевать лучше, чем я сам. Я давным-давно вывел себя из всех гонок. Что до Барышникова, он невероятно талантливый танцовщик. Желаю ему успеха и надеюсь, он сможет научиться и впитать достижения Запада. Скажу только: мне потребовалось 15 лет, чтобы выработать стиль. Никто не имеет стиль от рождения. Его необходимо приобрести".) После этого вопроса Грюн начинает детально и пафосно описывать достоинства танца Нуреева, пытаясь доказать, что он, как и миллионы фанатов, считают его позиции непоколебимыми, а его характер и упорный труд оставят далеко позади всех нынешних и будущих соперников. Рудольф кинул на него подозрительный, далеко не убежденный, но насмешливый взгляд, и сказал: - Ну, хорошо, хорошо. Пусть будет так! Нуреев зачесывает волосы назад.Наносит пудру, подводку для глаз, с помощью кистей превращает себя в Димсдейла. Мы можем прикоснуться к его чувствам, которые он испытывает, танцуя в постановках Грэм, которая создала для него "Люцифера" и "Алую букву", помимо этого он танцевал в классике Грэм: "Весна в Аппалачах" и "Ночное путешествие". "Впервые я увидел Грэм в Лондоне. Это было довольно давно, в 1960-е. Она была немножко, но моложе, чем сейчас. В любом случае я увидел, как она танцует. Я увидел невероятный контроль и сосредоточенность в её движениях. Мощь её присутствия была немыслима. Никогда прежде я не видел ничего настолько притягательного, волнующего и завершенного. Её балеты сильно меня заинтересовали, и я подумал, что эти движения мне подойдут. Я пошёл за кулисы, чтобы встретиться с ней. Мы немного поговорили. Мне трудно подбирать слова, но я выразил своё восхищение. С тех пор я стал слушать и смотреть. Каждый раз оказавшись в Нью-Йорке, я ходил на её выступления. Также я посетил её школу, сначала только наблюдал, но позже присоединился к занятиям. Мне, конечно, было очень приятно, что и Марта смотрела мои выступления. Вот так за годы между нами появилось взаимопонимание и внутренне единство." "Весь смысл для меня заключался в том, чтобы впитывать новые понятия танца, новый образ мышления, новую структуру - всё, что сильно отличается от классического балета. Но с самого моего прибытия на Запад я хотел обнаружить новые взгляды на один и тот же объект - танец - потому что каждая точка зрения может быть истинной и допустимой, даже если она сильно отличается от той, которой тебя учили. Я не приехал на Запад, чтобы сделать карьеру или добиться какого-то статуса. Я приехал, потому что мне было интересно танцевать ВСЁ. Меня не заботили официальный статут, слава, личная охрана, признание. Меня побуждало лишь то, что если я не попробую всё, моя жизнь будет прожита зря. Конечно, вскоре я понял, что за тебя никто думать не будет. Я быстро выучил, что если ты чего-то хочешь, то пошевелись и получи это. Ты должен сам думать и пользоваться преимуществом. Именно так я и поступал." Нуреев признал, что достижение статуса звезды связано с бесконечным одиночеством. "Я примирился с этим. Да, я одинок. Я один в салоне самолёта. Я иду в необитаемую гримерку один, в пустые номера отелей. Я сам по себе. В некотором смысле я приговорён. Одиночество стало частью моей жизни, но, как я сказал, я примирился. Довольно часто я предпочитаю уединение. Не могу представить, чтобы я был связан какими-то узами. Я имею в виду, если есть жена и семья - или кто угодно - как тебе думать о выступлении, о том, что ты должен делать? На своём творческом пути я тоже одинок. К сожалению, ты должен идти на компромиссы. Если хочешь заниматься чем-то важным для себя, для начала ты должен сделать что-то иное. И только сделав это, можешь приступать к другому. Я довольно быстро усвоил этот факт. Я больше не жду идеальной ситуации. Потом, со своими нервами я тоже наедине. Особенно во время выступления. Перед выступлением, что бы я ни делал - грим, например, - всё становится своего рода способом принять факт, что мне нужно идти на сцену и танцевать. Что я должен танцевать. Чувствую себя скотом перед забоем, и нет спасения. необходимо принять эту устрашающую ответственность. Правда, всё это сводится к плате за наши страхи."
Нуреев говорит тихо и с непривычным напряжением. Слова, окрашенные мягким русским акцентом, приходят быстро, нервно. Всё это время он продолжает наносить грим, и его лицо превращается в смертельно бледную маску с широкими бровями, белыми веками, что делает его взгляд жутким и одержимым. В гримерке повисла странная тишина. Нуреев прикован к зеркалу. Прошло несколько долгих минут. "Конечно, я не всегда один. У меня есть друзья. У меня есть Эрик Брун, Марго Фонтейн и Фредерик Аштон - люди, которые были со мной с самого начала." Когда я спросил, плачет ли он на их плечах, он говорит: "Плачу? К сожалению, я больше не могу плакать. Это правда. Раньше было так легко, так естественно просто расплакаться. Это было так убедительно. Я имею в виду настоящие слёзы, настоящий плач. Больше не могу. Слезы не приходят."
Ещё одна долгая пауза: "Вам снятся сны?" "Это зависит от того, выпил ли я перед сном или если я долго не спал. Знаете, если не спать, скажем, часов восемнадцать, тогда сны идут один за другим. Они просто толпятся, и иногда они восхитительны и иногда пугающи. Иногда во снах у меня появляются странные предчувствия. Я чувствую разного рода опасность и не знаю, как это предотвратить. У меня были кошмары, и я просыпался с криком, сердце быстро билось. И как ребенок радовался тому, что это лишь сон. Но почему вы задаёте все эти вопросы о моих чувствах? Правда в том, что я держу эмоции на максимально низком уровне. Я сохраняю их для выступлений. Все дни сводятся к тому, что я сохраняю физическую и эмоциональную энергию, чтобы я мог выплеснуть её на сцене. Вся моя жизнь завязана на выступлениях, поэтому я остаюсь сдержанным - я варюсь на медленном огне - и держу эмоции при себе."
"Оставляет ли Нуреев место и время для личной жизни?"
"Что вы имеете в виду под личной жизнью? Опишите мне это."
"Есть ли у вас один человек, с которым вы крепко связаны, человек, который полностью принадлежит вам, всегда рядом?"
"Ох, конечно, но будьте уверены, если бы такого человека не было, я бы его выдумал".
Этими словами Нуреев закрыл тему, и комната вновь погрузилась в тишину.
Нуреев закончил гримироваться и переоделся в костюм Диммсдейла. Сейчас Рудольф меньше всего похож на другого своего персонажа – Валентино. Как же он согласился на роль величайшего в истории кино любовника?
"Ну, во-первых, я всегда восхищался фильмами Кена Расселла. Я думаю, опыт работы с ним будет весьма интересным. В любом случае это похоже на работу с Мартой. Это будет что-то другое – нечто совсем новое. Короче говоря, несколько месяцев назад Расселл связался со мной и сказал, что собирается снимать фильм про Валентино и что в сценарии есть сцена встречи Валентино и Нижинского в Нью-Йорке около 1916 года. Сказал, это будет короткая, но очень чувственная сцена. Когда я прочитал сценарий, я согласился, что сцена довольно чувственна и согласился сыграть роль Нижинского. Съёмки не были бы долгими и не отняли бы много времени от танца. Затем через несколько дней Кен Расселл снова пришёл ко мне и сказал: «Знаешь, я подумал – почему бы ТЕБЕ не сыграть Валентино?» Конечно, я был удивлен ,но когда я снова прочитал сценарий, подумал, что это вообще-то очень хорошая идея. А ещё я подумал, что это заставило бы меня взять отпуск". "Вообще я не люблю выходные. Мне невыносима сама мысль не танцевать больше недели или двух максимум. Но этот фильм, съемки которого займут пару недель, даст отдохнуть моим мышцам, которые не отдыхали годами. Я надеюсь, что не пожалею об этом решении. В любом случае жизнь Валентино в фильме будет показана более менее правдиво или по крайней мере отразит дух Валентино, его доброе сердце, добродушие. Фильм покажет его жертвой общества. Будут показаны его мечты и как они провалились. А ещё во время съемок я буду носить эти невероятные, безумные костюмы, я буду произносить реплики и танцевать танго. Будет весело".
Далее разговор затронул новости об уходе в отставку Синтии Грегори, одной из ведущих балерин Америки, примы Американского театра балета (ABT). Утверждалось, что Грегори ушла из-за наплыва иностранных звёзд в ABT (на 6-недельный зимний сезон были приглашены Михаил Барышников, Наталия Макарова, Карла Фраччи, Паоло Бортолуцци и Марсия Хайди), а также проблем личного и эмоционального характера. Нуреев, как и все, был шокирован известием.
"Я позвонил Синтии, когда услышал новость, но не смог дозвониться до неё. Она просто исчезла. Конечно, ABT пригласили всех этих звёзд – просто их оказалось очень много. Я думаю, участие звёзд важно, но они должны появляться с какой-то целью – в рамках хорошо продуманной программы, а не просто ради самого появления звезды, так они просто задушат друг друга. В действительности же Синтия Грегори – величайшая балерина Америки, но она не получила должной поддержки от ABT. Её поступок возможно стал следствием этого пренебрежения. Я думаю, работа в ABT мешала ей выступать в других местах. Например, в этом сезоне она должна была танцевать со мной в Лондоне, но ABT упорно отказывались её отпустить. Они очень долго не соглашались. Очень хорошо быть признанным в родной стране, но не менее важно ездить по миру и получать признание в разных местах. Танцовщики должны везде себя показывать. Они должны иметь возможность быть хозяевами своих судеб. Как бы то ни было, я надеюсь, Синтия вернётся в балет. Она великая артистка".
Внезапный стук в дверь, предупреждение – осталось пять минут. «Можете задать ещё один вопрос». - Вас заботит, что о вас пишут критики, вы читаете отзывы? "Да, меня это заботит, и да, я читаю критиков. Надо быть в курсе. Критики меня часто обижали. Давным-давно было предсказано, что я довольно быстро провалюсь. Но это не произошло. Я всё ещё на плаву. Я хорош. Я танцую. Если людям не нравится, как я танцую, - пусть смотрят на других танцовщиков. Они могут выбрать кого угодно. Что касается меня, я танцую, потому что должен, и я буду продолжать танцевать, пока моё тело не откажет. Я надеюсь, моё тело позволит мне танцевать ещё много лет и танцевать непрерывно, потому что спектр моего искусства множится благодаря репетициям…"
Рудольф Нуреев ещё раз приближается к зеркалу. Он заново оценивает своё перевоплощение и остаётся доволен. Его тело вытянуто, голова высоко поднята – он готов предстать перед жадной и хищной публикой. «Я на забой», - говорит он, и в следующий момент Нуреев, всё ещё величайший танцовщик мира, выходит из комнаты.
хочу посмотреть в честные (наверняка честные и добрые) глаза фотографа и спросить: Как, уважаемый фотограф, вам пришло в голову делать снимок с такого ракурса и не цензурить его?